Шишки (АК-47)
Шишки (Candy Kush)
Альфа-ПВП (Кристалл)
Альфа-ПВП (Мука)
Амфетамин
Мефедрон (Кристалл)
Мефедрон (Мука)
Гашиш (Евро)
Экстази Iphone (250мг)
Экстази Sprite (250мг)
MDMA (Кристаллы)
ЛСД-25
Героин (VHQ качество)
Метадон (Кристаллы)
Кокаин (VHQ-камни 97%)
Наконец, я выражаю свою искреннюю благодарность Терри Смиту, у которого я столькому научилась со времени первой нашей встречи в году и без которого было бы необычайно трудно найти новый язык и ясные перспективы во множестве нюансов вселенной кураторства. Это равным образом вовлекает их в историческую, политическую и классовую борьбу, которая ведется в музеях, пусть молчаливо и символически, но не менее решительно, чем на улицах и площадях [14]. Ответ на вызовы современности требует не только прагматической компетенции и управленческого ума, но также проницательного анализа собственных ресурсов, четкого представления о поле деятельности и концептуального понимания, как, когда и где нужно действовать. ТС: Особенно в секции под названием «Мозг». Они достают его из мастерских, снимают с чертежной доски или перекачивают с лэптопа до того, как критик его увидит обычно на выставке , историк искусства о нем напишет, а философ его теоретизирует. Я согласна с вами, что dOCUMENTA 13 также является проектом о кураторской практике; как я уже говорила, это антология используемых моделей, от наиболее классических модернистских экспозиций, к каким относится «Мозг», до идеи активистского публичного искусства. Катаока также рассказывает о превратностях кураторства в контексте азиатского, западного и местного представления о том, что значит быть азиатом. Это событие, благодаря живым воспоминаниям и обширной фотодокументации, стало легендарным в рамках как кураторского дискурса, так и возникающей сейчас истории кураторства. Но зачастую этого не происходит. В этот момент произведения искусства вступают на поприще публичных объектов. Ведь зритель так же будет накапливать те же первичные впечатления до тех пор, пока не поймет кураторскую позицию и не придет к незнакомым прежде чувствам и смыслам. Кураторы, несомненно, руководствуются определенными критериями оценки, когда отбирают произведения искусства для своих выставок. Я так и делала! Иначе говоря, на наших глазах возникает другая, новая история искусства — история выставок, сменившая историю художественного производства. Таким образом, это не просто выставка о чем-то, в том смысле, в каком многие выставки посвящены той или иной теме.
Журнал. КОММЕНТАРИИ не выходил несколько лет. И вот возникла идея возобновить его. Резоны следующие: во-первых, как ни странно, «культурная ниша». E' disponibile, su Apple Store e Google Play la nuova APP di METASALUTE per smartphone e Tablet. Il fondo Sanitario dei Metalmeccanici è sempre più vicino.
Я не могу возвести это в правило, но считаю это чрезвычайно важным. Дело истории искусства — очертить роль каждого произведения внутри крупнейших сил, формирующих настоящее» [4]. Произведение искусства имеет шанс сохраниться. Я думаю о Бразилии или Аргентине, о Китае, рассматриваю Океанию и Африку — касаюсь мест, где инфраструктура есть, но она очень хрупкая и может в любой момент разрушиться. Затем, десятилетия спустя, когда критика — тоже, кстати, под знаменем Адорно — стала предпосылкой содержательности в искусстве, некоторые концептуалисты обвинили художников ар информель и поколение ар брют — художников, осознавших и принявших это безмолвие, — в реакционности и консерватизме.
Недавно она стала директором Музея современного искусства Кастелло ди Риволи и Художественной галереи модернизма и современного искусства в Турине. Не менее важно отметить, что это издание, как и все программы ICI, не осуществилось бы без поддержки наших спонсоров. Во введении Кейт Фаул рассуждает о девяностых годах, как о периоде становления кураторства, его профессионализации. При этом искусство — это последнее, о чем я говорю с художниками. В глазах одних он будет или должен всегда оставаться на ранней стадии. Заглавие скорее указывает на разворачивающийся диалог между людьми, реагирующими на точки зрения, знания и опыт друг друга. А многие теоретики требуют эмансипации зрителей, их ухода из-под власти кураторов, чтобы каждый из зрителей стал куратором своих собственных художественных впечатлений. Как никто другой и кураторов, Обрист воспринял дискурс в качестве курируемого медиума и, проводя в галереях марафоны, выработал способ экспонировать его в процессе развертывания. Иначе говоря, на наших глазах возникает другая, новая история искусства — история выставок, сменившая историю художественного производства. Важным фактором была публикация в году книги «Осмысляя современное кураторство». Было бы так славно обо всем этом забыть, пройти своего рода лоботомию и начать все сначала совершенно по-другому. Это слово, правда, неудачно связано с «communion» — общностью вероисповедания, но мы можем сейчас не брать в расчет этот религиозный аспект.
Корни слова восходят к латинскому глаголу «discursus», означающему бегать взад-вперед, что является идеальным кратким обозначением для процесса спора, каким он был в Средневековье. Фрейд говорит не просто об осколках или обломках чего-то, он имеет в виду нечто вроде брекчии, множества, состоящего из различных видов измельченных материалов, которые удерживаются вместе в некой связующей среде. Это самый актуальный материал, который только можно использовать. Когда меняется политический режим, всех увольняют, и приходит новая «команда», демонтируя все, что было. Этот смысл подсказан мне Джудит Батлер: я думаю о понятии «навыка скорби» grievability и ненадежных жизнях, поскольку только если вы знаете, что можете что-то потерять или чего-то не получить, вы способны в полной мере оценить то, что имеете. Разумеется, собеседники Смита имеют очень различные интересы и подходы к искусству. В художественном проекте мне больше всего нравится сопротивление текста теме, которую он пытается покрыть. Они достают его из мастерских, снимают с чертежной доски или перекачивают с лэптопа до того, как критик его увидит обычно на выставке , историк искусства о нем напишет, а философ его теоретизирует.
Это творческий акт, говоря вашими словами, и в определенном смысле это акт художественный. В этом лучше вы разбирайтесь. Безусловно, кураторы охотнее обсуждают эти неизменные и новые стороны своей дисциплины с другими кураторами, но они также регулярно связывают свои проекты с мыслью философов и историков, ученых и социологов, сохраняя при этом постоянную связь с актуальными идеями внутри более близких им профессий и занятий, таких как история искусства, художественная критика, продажи искусства и культурные индустрии. Современное понимание выставки как высказывания средствами искусства восходит к концептуалистским практикам —х годов. Эти упорядоченные, структурированные реакции накапливаются до тех пор, пока куратор полностью не осознает и впервые не поймет свою изначальную интуитивную мысль, кураторскую гипотезу, которую выставка должна проверить. К тому же даже если куратору и удается сделать что-то интересное, сделанное им обычно быстро забывается. Аналогично аффективным интуициям у критиков и гипотезам у историков искусства, эти внутренние смыслы являются куратора сырьем, воплощенным в фактический и символический материал, из которого он создает выставку.
В позднем среднеанглийском языке слово «дискурс» описывало общий процесс рассуждения, тогда как во французском глагол «discourir» значил «убегать». ТС: Позвольте мне теперь представить на ваш суд свои соображения о dOCUMENTA 13 , поскольку мне выпал уникальный шанс провести время с кем-то, кто впервые, как мне представляется, создал выставку, которая показывает кураторское мышление как часть своего основного содержания. Катаока также рассказывает о превратностях кураторства в контексте азиатского, западного и местного представления о том, что значит быть азиатом. К тому же известно, что чем бизнес более мафиозен, тем охотнее он помогает искусству. Поэтому все вежливо игнорируют очевидный факт, что здание ООН не является нейтральный пространством. И у них, как ни странно, есть нечто общее. ККБ: Да, это так. Для тех из нас, кто мечтал совершать авангардные прорывы, особенно находясь в таких удаленных местах, это звучало слишком реакционно. Очевидно, что каждая из этих интерпретативных специальностей демонстрирует собственный стиль мысли. В связи с тем, что в году ICI отмечает свою четырнадцатую годовщину, важно отдать должное дальновидности и щедрости нашего Совета попечителей, неустанно веривших в нашу организацию во всех ее воплощениях, охотно участвовавших в ее развитии и предлагавших свою постоянную поддержку и рекомендации на протяжении всего этого пути. Однако именно они были и во многих случаях остаются местами, наиболее благоприятствующими экспериментальному искусству и рефлексивному кураторству. В году был один интересный момент, когда Даниэль Бюрен, Роберт Смитсон и другие отказались участвовать в Documenta 5 под руководством Харальда Зеемана.
Философия для них умерла в XX веке. Должен сказать, что мое первое отрицание Клемента Гринберга случилось, когда он посетил Австралию в году с лекцией «Установки авангарда», в которой утверждал, что ключевым фактором авангардного искусства на протяжении конца XIX и в XX веке были попытки ряда художников качественно соответствовать старым мастерам [16]. Однако воплощаются лишь некоторые из них, и зачастую вопреки ревностному, некомпетентному и непоследовательному вмешательству властей. Я знаю, что это постмодернистская идея, но время действительно многослойно и разные исторические периоды существуют одновременно. ККБ: Да, это было мгновение. Осознавая, что критические отклики могли бы расширить нашу способность как артикулировать, так и документировать интриги современного кураторства, Международная ассоциация независимых кураторов задумала серию бесед Смита с ведущими кураторами, историками, философами и директорами, задающими тон в мире современного кураторства. В отличие от прочих международных выставок, в частности Венецианской биеннале, Documenta не вела свою историю от всемирных коммерческих ярмарок XIX века. Они предлагают тщательно продуманные ответы на ряд вопросов, которые являются ключевыми для дебатов внутри этого поля и нередко ставят в тупик внешних наблюдателей.
Будучи директором Дома искусств в Мюнхене, Энвезор стремится построить программу этого кунстхалле так, будто это музей со своим фондом, множество залов которого допускают неожиданные сочетания, а также словно это кампус с множеством платформ разного типа, которые в комплексе способствуют рождению новых знаний. В целом мы представили более или менее полную антологию всех выставочных моделей, какие только можно себе представить. Эта книга вышла в свет благодаря великодушию соавторов — группы людей, которые не просто вложили в нее свое время и мысли, но и уделили внимание редактированию расшифровок своих интервью. В Касселе своя история боли, в Кабуле своя. Бадовинац, Катаока и Рамирес являют собой примеры музейных кураторов, ломающих стереотипы о том, что искусствоведческие исследования в кураторстве весьма пассивны и скромны. На уровне миропредставления все мы можем ощущать принадлежность своей эпохе, но одновременно чувствовать себя несовместимыми с ней или даже противостоящими ей, тем, что Ницше называл «несвоевременным», и к чему я бы добавил: отличным от других способом. Подобным образом в восьмидесятые и девяностые годы некоторые кураторы реагировали на состояние мира искусства, которое они наблюдали: его одержимость деньгами и рынками, возвращение к анахроническим медиа и реакционными мифам о художниках, выставки-«блокбастеры» старых мастеров и ползучий корпоративизм, страх масштабных инноваций и слепоту к искусству большей части мира. После того как наш зоркий литературный редактор Клэр Фентресс расставила все точки над «i», дизайнер Скотт Поник с его неизменным чутьем и стойкостью приступил к макету книги, создав прекрасную пару первому тому серии.
Мами Катаока показала непосредственную связь между социально-политическими условиями страны и ее историей искусства в анализе влияния ядерной аварии на Фукусиме 3 марта года на современное искусство Японии, чему посвящена выставка «Roppongi Crossing Out of Doubt» «Перекресток Роппонги вне сомнения». В году был один интересный момент, когда Даниэль Бюрен, Роберт Смитсон и другие отказались участвовать в Documenta 5 под руководством Харальда Зеемана. Я не согласен с этим стереотипом в отношении как кураторов, так и художников. В ответ я предлагаю свою трактовку dOCUMENTA 13 как демонстрации зрителю жестокого и коварного воздействия мировых различий, особенно войн, на художников и их произведения, а также развиваю метафору «мозга», которую использует Кристов-Бакарджиев, и предполагаю, что выставка на всех ее площадках напоминает мозг внутри фрагментированного тела. Но сводилась ли кураторская мысль к тому, что приходит в голову при работе с этой путаницей интересов? Стена отделяет вход в ротонду, в которой находится секция «Мозг», содержащая порядка тридцати пяти — сорока разнообразных объектов: произведений искусства, фотографий и артефактов… представленных в витринах и на стенах.
Это что-то ближе к работе дорожного регулировщика. Два эти слова, «забота» — «caring» и «кураторство» — «curating», образованы из одних и тех же букв, за исключением «u» и «t», убрав которые из второго слова, получишь первое. Это равным образом вовлекает их в историческую, политическую и классовую борьбу, которая ведется в музеях, пусть молчаливо и символически, но не менее решительно, чем на улицах и площадях [14]. Кураторы сами, как они считают, должны взяться за эти задачи, которые являются не дополнением, а неотъемлемой частью их практики. Для меня большая честь, что книга завершается словами о dOCUMENTA 13 , основанными всего лишь на одном тексте, который я распространила как раз тогда, когда вы заканчивали свой труд. ТС: Да, я подразумевал это различие, когда использовал метафору Касселя как тела по отношению к «Мозгу» во Фридерициануме. На ее территории существуют сто пятьдесят языков, там проживают узбеки, пуштуны и таджики.
То есть именно так я прочитываю вашу выставку, демонстрирующую разрушенное и вытесненное. Это история присутствия искусства в истории человечества, его значимости в жизни человека во всем ее разнообразии. Сомнение — один из моих собственных принципов. После войны Кассель был «чистой доской», нейтральной платформой, способствующей ясному восприятию истории художественных произведений, созданных в этом палимпсесте. Немаловажно и то, что они сопровождают свои описания оценками, обозначая тем самым, сколько внимания заслуживает тот или иной художник, произведение и выставка. Кураторы хотят публично высказаться. Представление о том, что сегодня все «курируют» все, — лишь фикция и фантом относительной привилегированности. Музейные кураторы выражают свои мысли через экспозицию определенной части коллекции в зале музея и образовательные материалы, сопровождающие эти экспозиции. Но повторить то, что сказал в году Адорно, столкнувшись со страхом и невозможностью высказать опыт Второй мировой войны, что «писать стихи после Освенцима — это варварство», было единственным, что можно было вообще сказать. И в целом это круто. В действительности работа куратора зависит от очень многих факторов и подвержена множеству ограничений.
В году был один интересный момент, когда Даниэль Бюрен, Роберт Смитсон и другие отказались участвовать в Documenta 5 под руководством Харальда Зеемана. Когда музейную экспозицию или выставку посещает историк искусства, он делает это в основном для того, чтобы подтвердить некий факт истории искусства, иными словами, объяснить историческое формирование и развитие какой-либо художественной школы или эволюцию творчества отдельного художника в надежде пролить свет на то общество, в котором этот художник работает или работал. Энвезор утверждает, что, несмотря на влияние художественного рынка, ярмарок искусства, коллекционеров и неолиберального капитализма в целом, международное современное искусство, по сути, глубоко провинциализировано, являясь, по его выражению, «нецентральным». Скорее всего, оборачиваясь назад, мы увидим, что вы, Терри Смит, на самом деле с помощью «кураторской практики» создаете искусство. Я действительно сопротивляюсь идее сжатого времени. Оно происходит от латинского слова «passio», означающего «страдать» или «терпеть боль».
Использовать один для проверки другого значит применить к ним деконструктивный диалектический подход. Теодор Адорно верно определил безмолвие европейского искусства в период, наступивший сразу после Второй мировой войны [15]. Речь идет совсем о другом — о том, как глобализация изменила критерии оценки произведения искусства. Разговоры быстро превратились в дебаты, диалоги стали беседами. Это последнее требование особенно трудно выполнить, поскольку бизнес, как правило, непрозрачен — особенно для кураторов, не имеющих соответствующего опыта. Его карьера может рассматриваться как выдающийся пример третьего типа кураторства, который направлен на создание программы необходимых изменений не только в восприятии истории искусства и художественной критики, но и в историческом, социальном и политическом мировоззрении. ККБ: Незадолго до того, как Уотерлоу был убит своим сыном, он написал текст, который назвал «Последняя воля и завет куратора». Эти упорядоченные, структурированные реакции накапливаются до тех пор, пока куратор полностью не осознает и впервые не поймет свою изначальную интуитивную мысль, кураторскую гипотезу, которую выставка должна проверить. Для тех, кто понимает кураторство исключительно как работу с практическими вопросами, это вступление может показаться весьма странным. И учиться вещам, которых не знаешь, можно везде. Примером тому может служить воспроизведение той же выставки Зеемана «Когда позиции становятся формой» в Фонде Прада Венеция, И они могут предшествовать истории искусства, но лишь потенциально. Для меня эти произведения искусства вышли из подсознания самой выставки, так сказать, на поверхность. В начале семидесятых годов философ Мишель Фуко использовал это слово, чтобы указать на коды, условности, репрезентации и привычное использование языка, которые, как он полагал, порождали исторически и культурно специфичные области значений. ТС: В некоторых местах своей книги, когда я пишу об очень тонких попытках кураторов и художников активировать огромную инфраструктуру, повлиять на избыточную институционализацию, на большие деньги, сосредоточенные, возможно, в неправильных местах, — я обращаюсь к более крупной картине мира и углубляюсь в другие регионы.
Помимо этого, в нейронауке заложена и политическая опасность: потенциальное возвращение к френологии, идее о том, что механика и «аппаратура» составляют наиболее важную часть мозга. И в целом это круто. Как эти самые условия влияют на выставки? ТС: Ваш анализ весьма проницателен. Современное искусство в этом регионе продолжает традиции вовлеченного художественного активизма, которому остается верен и Музей Метелкова, несмотря на подъем неолиберализма и консервативного национализма в последнее время. Исторически она также возникла из желания восстановить гражданское общество после всех ужасов Холокоста и разрушения международных отношений в период фашизма, во время Второй мировой войны и других событий. Дело не в том, что вы сами можете предсказать, что выйдет из бессознательного художников или же мира, а в том, что вы создаете круг условий, чтобы это неким образом извлекалось с помощью структуры выставки. Это исключающая граница, которая позволяет нам сказать, что, мол, наконец в году искусство добралось до Ханоя, а теперь и до Сингапура, с основанием там деревни художников. Через «Мозг» я открыто полемизировала с нейронаукой, поскольку нахожу ее базовые предпосылки антифилософскими и неспособными осмыслить всю сложность того, что мозг содержит. Для тех, кто понимает кураторство исключительно как работу с практическими вопросами, это вступление может показаться весьма странным. В связи с тем, что в году ICI отмечает свою четырнадцатую годовщину, важно отдать должное дальновидности и щедрости нашего Совета попечителей, неустанно веривших в нашу организацию во всех ее воплощениях, охотно участвовавших в ее развитии и предлагавших свою постоянную поддержку и рекомендации на протяжении всего этого пути. Однако ее присутствие там создало своего рода парциальность, которая позволила семинарам в Кабуле обрести значение. Ведь зритель так же будет накапливать те же первичные впечатления до тех пор, пока не поймет кураторскую позицию и не придет к незнакомым прежде чувствам и смыслам. Мы говорим о еде.
Анатомия рассеянной души. Древо познания читать онлайн. В издание вошли сочинения двух испанских классиков XX века философа Хосе Ортеги-и-Гассета и. E' disponibile, su Apple Store e Google Play la nuova APP di METASALUTE per smartphone e Tablet. Il fondo Sanitario dei Metalmeccanici è sempre più vicino.
Линд изначально описала свое понимание различия кураторства и «кураторского» по аналогии с разделением политического и политики у Шанталь Муфф, которое предполагает противопоставление полемической и эмпирической практики политического движения к подлинной демократии действию в рамках якобы согласованной, но на практике фундаментально противоречивой области, посвященной неосуществимой задаче навязывания гегемонии через «институциализацию собственных процессов» [10]. ККБ: Ближе к концу книги вы говорите примерно следующее: «Безусловно, все, о чем я здесь писал, имеет ценность для прогрессивных мест с хорошо развитой инфраструктурой и долгой историей работы с искусством, поскольку все это позволяет нам задать вопросы самим себе и обсудить эти вопросы. Но на поверку выясняется, что ее практика колеблется между двумя осями. Она является автором ряда книг, среди которых «William Kentridge» «Уильям Кентридж». Скромность старомодного, ориентированного на службу куратора-исследователя коллекции мне импонирует больше, чем нарциссизм куратора-героя, вовлеченного в создание современного искусства. К тому же даже если куратору и удается сделать что-то интересное, сделанное им обычно быстро забывается. Я сейчас поверхностно вас анализирую!
Тут уже невозможно сказать, что ново, а что традиционно. Обычно они пытаются дополнить историю, которая больше того, что способен показать любой музей или даже все музеи мира, вместе взятые. Музейные кураторы выражают свои мысли через экспозицию определенной части коллекции в зале музея и образовательные материалы, сопровождающие эти экспозиции. Некоторые из них принимали, а некоторые отрицали то, как Смит очерчивает историю искусства, и его позицию «вовлеченного наблюдателя». Поэтому я сознательно использовала «Мозг» в полемике против такой перспективы.
Мостолес бесплатные пробы Лирика капсулы 300 мг Политика идентичности требует, чтобы среди приглашенных художников был определенный процент женщин и представителей этнических меньшинств, а критика институций требует, чтобы спонсоры выставки были кристально честны в своем бизнесе и, прежде всего, чтобы их бизнес был моральным, то есть не обижал животных, не портил природу, не обирал бедных и не был связан с производством и поставками оружия. Кроме того, они глубже и менее скованно рассказывают о том, почему они этим занимаются. Эта странная, противоречивая ситуация некоторым образом перекликается с Германией пятидесятых годов. Этот мастихин я поместила в «Мозг» рядом с двумя римскими скульптурами, которые горели во время Гражданской войны в Ливане и таким образом соединились в ужасающую и невероятную абстрактную скульптуру, отсылающую к послевоенному искусству ар информель. И в то же время в их реакциях есть общая черта, которая явственно бросается в глаза. Я был самым молодым сотрудником Института Пауэра в Университете Сиднея, где выступал Гринберг, и моей первой статьей как арт-критика стало нападение на эту лекцию и все гринберговские принципы. Именно выяснению вопроса о том, что это за оценки, и посвящены беседы, которые Смит вел с кураторами. Осознавая необходимость создания нового национального художественного музея после развала Югославии в году и одновременно желая сохранить живой дух интернационализма, стоявший за «самоуправленческим социализмом», она разработала концепцию «музея параллельных нарративов», которая позволяла работать с двумя сопряженными институциями и двумя разными формами экспозиции.
В этой книге Гройс утверждает, что существует фундаментальное различие между курированием выставок, которые демонстрируют какой-либо аспект традиционного нарратива истории искусства, и тех, которые выражают субъективный выбор куратора. ККБ: Да, это так. ККБ: Вы говорили об этом в положительном ключе, я же вижу здесь некий патернализм, но не с точки зрения западной культуры в целом, а патернализм куратора. Этот переход случился в девяностые годы и, как полагает Энвезор, навсегда. Я соглашусь с таким определением «современности». Я всегда говорю, что выставкой управляют. В этот момент произведения искусства вступают на поприще публичных объектов. Они словно бы заявляли: вы покажете мою работу так, как я хочу; вы не станете использовать ее согласно какой-либо другой логике или подходу; ваша идея о том, как ее выставить, не может быть столь же провокационной или критической, как моя; если вы только попробуете, я не позволю вам выставить мою работу. ККБ: Да, вполне. Все, что есть выставке, было описано в «Письме другу», которое я разослала 17 людям в октябре года в качестве приложения к пресс-релизу и которое я сознательно спрятала в pdf-формат, чтобы большинство адресатов не открыло его, опасаясь компьютерных вирусов. Здесь мы находим подтверждение наблюдению Бориса Гройса о том, что кураторство «врачует бессилие изображения, его неспособность к самопрезентации», а также его уточнению, что публичная демонстрация произведений искусства в музеях — коль скоро эти произведения стремятся к абсолютной свободе — также заражает их несвободой, болезнью институционализации. Что особенного в курировании искусства, когда в сегодняшней сетевой культуре зрелищ «кураторство» повсюду? ТС: Ваш анализ весьма проницателен. На протяжении всей своей карьеры и в нынешней позиции заместителя директора Еврейского музея в Нью-Йорке Хоффман продолжает делать выставки, связанные с романами, пьесами, разного рода текстами, и многие другие.
Я считаю, что с чистого листа можно начать где угодно. Катаока также рассказывает о превратностях кураторства в контексте азиатского, западного и местного представления о том, что значит быть азиатом. В этой книге кураторы искусства, художественные директора биеннале, директора художественных музеев, историки искусства, критики и теоретики размышляют о задачах кураторства в современных условиях по всему миру и во множестве разных контекстов. С по год она была старшим куратором в Центре современного искусства P. Для тех, кто не был на выставке, я кратко представлю главное экспозиционное здание — Фридерицианум. Проводя интервью для этой книги, я расширил и углубил те ответы, которые сумел дать в году. Во время беседы в Художественном музее Мори в Токио его главный куратор Мами Катаока рассказала о том, как японское искусство стало современным в пятидесятые годы, и изложила историю развития художественных институтов с той поры. Стена отделяет вход в ротонду, в которой находится секция «Мозг», содержащая порядка тридцати пяти — сорока разнообразных объектов: произведений искусства, фотографий и артефактов… представленных в витринах и на стенах.
Современное искусство в этом регионе продолжает традиции вовлеченного художественного активизма, которому остается верен и Музей Метелкова, несмотря на подъем неолиберализма и консервативного национализма в последнее время. Использовать один для проверки другого значит применить к ним деконструктивный диалектический подход. Иначе говоря, историзация курирования есть лишь отчасти дело самих кураторов. Прежде всего я приношу благодарность своим двенадцати собеседникам, которые согласились участвовать в обсуждении, а затем тщательно работали над тем, чтобы превратить изначальные обсуждения в читаемые диалоги, достойные посвященного им совместного времени и, мы надеемся, времени каждого читателя. Также у нас была модель скульптурного парка, простирающаяся во внешний парк [25]. За пределами музейного сектора и территории хорошо финансируемых частных фондов находятся небольшие и средние некоммерческие, нередко управляемые художниками, коллективные площадки, которые возникли в шестидесятые и семидесятые годы, а затем самостоятельно существовали и развивались во многих регионах. Я знаю, что вы проследили становление этого понятия сквозь века, но для меня самым важным моментом являются годы после Второй мировой войны — по сути, после атомной бомбы. Несмотря на то что эти художники отрицали романтическое представление о художнике как авторе, они все еще считали, что должны полностью контролировать свое произведение на каждом этапе, от замысла до выставки и публикации. Согласно словарю, этот термин происходит от латинского «explicat», состоящего из «складывать» «plicare» и «вовне» «ex» — то есть «раскрывать», и в Англии с середины XVI века употребляется в значении «детально анализировать и развивать [идею или принцип]», а также публично об этом рассказывать. ККБ: Весьма интересно, но мне нужно это осмыслить. Затем все разговоры были расшифрованы и использованы в качестве основы для последующих дискуссий Смита с каждым из собеседников, в конечном счете формируя тексты, которые вы прочтете в этой книге. Поэтому Смит достаточно рано обратил внимание на то, что критерии качества искусства, которые были приняты в Нью-Йорке, не годились для оценки австралийского искусства, которое имело другую историю.
Поэтому все вежливо игнорируют очевидный факт, что здание ООН не является нейтральный пространством. В стороне, в витринах, представлено несколько совершенно потрясающих, хрупких, но нетронутых статуэток «бактрийских принцесс». Эта одержимость «здесь и сейчас» на самом деле вызвана попыткой понять, что значит это проклятое сбрасывание атомной бомбы. Они отзывались на то обстоятельство, что большинство кураторов, критиков и теоретиков, не говоря уже об историках искусства, оказались способны признать преобразующий потенциал искусства. Иначе говоря, глобализация может рассматриваться как завершение и даже крах истории искусства, понимаемой как история эволюции художественных форм. Ли Маркопулос проделала поистине выдающуюся редакторскую работу. Я не согласен с этим стереотипом в отношении как кураторов, так и художников. В противовес культурно окрашенным ориентирам, Катаока утверждает, что предназначение современной кураторской мысли и практики — воплощать и распространять идею того, что значит быть человеком в широком смысле слова. Символом архитектурного модернизма обычно считается куб, но что тогда думать о мусульманской Каабе? Мне гораздо интереснее задаться вопросом, что же такое кураторская мысль? В ответ я предлагаю свою трактовку dOCUMENTA 13 как демонстрации зрителю жестокого и коварного воздействия мировых различий, особенно войн, на художников и их произведения, а также развиваю метафору «мозга», которую использует Кристов-Бакарджиев, и предполагаю, что выставка на всех ее площадках напоминает мозг внутри фрагментированного тела.
Любая выставка имеет концептуальную структуру, и кураторы развили соответствующие уровни компетентности, нередко достигая высочайшего мастерства в разработке такой структуры и новшеств внутри нее. Но я верю в путешествие, на которое вы решаетесь вместе с художниками, чтобы создать работы, свежие работы для вашей выставки. Для тех, кто понимает кураторство исключительно как работу с практическими вопросами, это вступление может показаться весьма странным. Мои коллеги из Университета Питтсбурга, особенно Барбара Макклоски и Изабель Шартье, по-прежнему стимулируют и поддерживают мои исследования кураторства, равно как и студенты моих магистерских семинаров по современному искусству и кураторству, а также бакалаврских семинаров по музееведению. Не менее важно отметить, что это издание, как и все программы ICI, не осуществилось бы без поддержки наших спонсоров. Иными словами, выставка демонстрирует плоды размышлений о том, что значит жить в современном мире, как в нем существует сегодня искусство, как оно посягает на мир, действует на него и трансформирует его. На одной из стен висят прекрасные картины Джорджо Моранди, написанные в годы фашизма. Фрейд говорит не просто об осколках или обломках чего-то, он имеет в виду нечто вроде брекчии, множества, состоящего из различных видов измельченных материалов, которые удерживаются вместе в некой связующей среде. Художники привычно жалуются на то, что их карьера зависит от кураторов — от того, включают или не включают кураторы их работы в свои выставки. Это слово, правда, неудачно связано с «communion» — общностью вероисповедания, но мы можем сейчас не брать в расчет этот религиозный аспект.
Например, в традиционной живописи австралийских аборигенов есть вещи, которые могут стать важными открытиями для людей из других регионов, обремененных, к своему несчастью, знанием истории Мондриана и Брайса Мардена. В этом завете только одно слово повторяется дважды, в первом и шестом пункте — «страсть». Курировать, чтобы заботиться. Этот разговор раскрывает противоречивую природу формирования идентичности в разных центрах художественной жизни и постоянное взаимодействие между ними. Подобным образом в восьмидесятые и девяностые годы некоторые кураторы реагировали на состояние мира искусства, которое они наблюдали: его одержимость деньгами и рынками, возвращение к анахроническим медиа и реакционными мифам о художниках, выставки-«блокбастеры» старых мастеров и ползучий корпоративизм, страх масштабных инноваций и слепоту к искусству большей части мира. За этой стеной находятся работы Ли Миллер и Ман Рэя, а также объекты, поврежденные в бомбежках или каким-либо иным образом.
ТС: Для тех, кто не читал моих последних текстов, я хотел бы объяснить, что отталкиваюсь от идеи раскрытия понятия «современный» в том его значении, которое есть у «современного искусства» и часто произносимого обозначения «современное». То, что она прославляет подход, который ассоциируется с более традиционной стороной этой области, может удивить многих, для кого она выступает основным примером индивидуалистического создателя выставок. Вся идея «борьбы с терроризмом» — войны с тем, что будет продолжаться вечно, — сводится к попытке сделать объявленное чрезвычайное положение некой постоянной современностью. Понятно ли вам это? В этом контексте искусство стало средством создания некой разновидности транснационального альянса, который легче было построить через художников и деятелей искусства, чем через другие области. Это слово XX века, определяющее культуру второй половины XX века, которая, я думаю, как культура не имеет столь большого значения сегодня, поскольку она связана с чествованием «hic et nunc». Это слово, правда, неудачно связано с «communion» — общностью вероисповедания, но мы можем сейчас не брать в расчет этот религиозный аспект. Обнаружение именно их присутствия в каждом произведении является главной задачей художественной критики, соответствующей требованиям современности. В русле моего внимания к дискурсивному характеру современного кураторства и его включению в себя многих видов речи после их тщательного осмысления, позвольте мне добавить к этому смешению еще и понятие экспликации. Это последнее требование особенно трудно выполнить, поскольку бизнес, как правило, непрозрачен — особенно для кураторов, не имеющих соответствующего опыта. С года он организовал более выставок, а также провел более часов интервью. Конечно, здорово было бы почитать книги отзывов зрителей, получить отклики о зрительской эмансипации». Мне она импонирует потому, что, как ни странно, пока я выискивала слово «страсть», я нашла другое слово, которое мне очень нравится, наряду с ним, — это «commitment» «долг, приверженность, заинтересованность». И затем в Касселе они провели проекты, которые я никоим образом не контролировала и не планировала, — проекты, посвященные разным политическим проблемам внутри города или мира в целом.]
Это удивительная коллекция предметов и изображений, созданных без исключения в ситуациях насилия или конфронтации, бегства и исчезновения. Более того, поскольку выставка являет собой более масштабную структуру, чем любое отдельно взятое произведение искусства, она в то же время оказывается способной показать ингибиции в самом искусстве как побочный эффект предоставления произведению свободы — или, по крайней мере, определенной свободы в соседстве с другими работами на выставке. Такая выставка напоминала бы художественную ярмарку. ККБ: Нет. ККБ: И у вас получилось! Критическое содержание пока редкость, но его становится все больше и больше, и я надеюсь, что эта тенденция сохранится.